40*
_______________
*
Харибда Пепелштурм: Керим, о чём и к чему эта выставка, и почему у неё такое название?
Керим Рагимов: Эта выставка — о восьмидесятых-девяностых, когда я начинал ощущать себя художником. 40 — это порядковый номер портрета, группы, или эпизода в моём «Человеческом проекте». Выставка — рабочий показ незаконченной картины в её развитии, в процессе. В 2009 году была опубликована фотография, вдохновившая меня сделать эту работу, а сейчас происходит широкая репрезентация «Новых художников» в Петербурге. Я решил, что это лучший контекст для картины и лучшая форма для выставки.
Это первый такой опыт, когда ты показываешь одну работу серии особо?
В 2006 году на базе одной «портрета № 26» выросла выставка «Страх». Тогда картину дополняли графические листы и объекты, а главным объектом было само выставочное пространство: музей кафедры патанатомии медицинской академии имени Мечникова. Тогда я препарировал страхи.
А то, что ты показываешь незаконченное, это нормально для тебя?
В том же году я делал картину прямо на стенде галереи во время художественной ярмарки в Москве.
Тебе не кажется это неправильным? Художники говорят, «не показывай полработы».
Наверное, не в случае с «Человеческим проектом». Эта серия ориентирована на бесконечность, а логическим концом для неё должен стать конец моей собственной жизни. Поэтому, даже законченная картина серии — это всё равно «полработы», даже меньше — малая доля в целом. Для работы такой протяжённости (с 1994 года) — любой рабочий момент может стать публичным. А закончить картину — отдельный праздник.
Что же вдохновило тебя в этом случае?
Персонажи, историчность и, в некотором смысле, автобиографичность имиджа-источника.
Как правило, ты не изображаешь «селебритис» в Человеческом проекте. Что значат для тебя и чем тебя «зацепили» эти люди?
Тем, что в одном месте сошлись герои, оказавшие такое влияние на современную им художественную жизнь, и, в чём-то, на тогдашнего меня. Тем, что они были сфотографированы вместе, а фотография опубликована. А также тем, что наши адреса почти совпадают.
Автобиографичность — в этом?
Да. Особый персонаж здесь для меня — кусок обоев на заднем плане. Мои собственные мастерские бывали в сквотах, оклеянных похожими «советскими» охристыми узорчатыми обоями. Мы все тогда «доживали» за народом в таких декорациях. Это очень автобиографично.
А знаком ли ты лично с кем-нибудь из «героев»?
Мы с Олегом Котельниковым, случалось, выгуливали наших младенцев у одной песочницы на Марата. С Тимуром Новиковым, уже не видящим, меня знакомил Андрей Хлобыстин. Но я ни в коем случае не инсайдер для этой группы, как и для любой другой художественной группы. В силу личных качеств, я способен объединиться скорее с целью заговора, чем карнавала. И именно это позволяет мне исследовать собрание моих героев и время, в котором они действовали, снаружи, отстранённо.
Что означает это «облако» из набросков, которое ты планируешь разместить напротив картины?
Эти «фальшивые эскизы» — визуализация моего спора с автором фотографии-источника, кто бы он ни был. Вообще весь «Человеческий проект» — это такой спор за реальность, за первенство художественной, отрисованной вручную реальности перед фактической или медиальной. И здесь, оспаривая это первенство, я предъявляю псевдо-документы, силуэты-наброски, такую якобы режиссёрскую раскадровку для того далёкого, «не моего» фотосета.
То есть, так ты «обманываешь», «кольцуешь» время? Это выставка, главным образом, о времени?
О времени, обстоятельствах и их преодолении, о совпадениях. О судьбе. Судьба тоже меряется временем, например, годами. А в этом году мне будет 40.
февраль 2010
